|
|
 | |  |
| Децимация
Рим готовился вздохнуть с облегчением, ожидая известия о том, что гладиаторское войско покинуло истерзанную Италию. Каково же было изумление римлян, когда узнали, что рабы отказались от своего плана: к чему идти на родину, если она также находится под властью Рима? Зачем пробиваться через заснеженные Альпы, если позади богатая, цветущая Италия, не имеющая армии, способной ее защитить?
Десятки тысяч рабов потребовали от Спартака вести их на Рим, и фракиец был вынужден согласиться. Впрочем, он и сам понимал, что план развести людей по их странам практически невыполним. Ведь теперь в его родной Фракии Марк Лукулл подавлял последние очаги сопротивления гордого народа.
Рим вновь охватила паника. Люди побогаче устремились к Остии в надежде купить место на корабле и уплыть подальше от Вечного города. Любыми путями римляне пытались перебраться на Сардинию, Сицилию, в Испанию под защиту Помпея или в Африку. Даже грозные киликийские пираты страшили меньше, чем приближающаяся армия рабов. Хлебные лавки закрылись за неимением товара, любые продукты раскупались по баснословным ценам. Спартак был еще далеко на севере Италии, а Рим уже голодал, словно в осаде.
В такой обстановке сенаторы собрались в храме Беллоны, чтобы утвердить очередного военачальника для войны с восставшими рабами. По римским законам эту обязанность полагалось возложить на консулов, но бездарно воевавших Геллия и Лентула не допустили даже на заседание сената.
Много времени прошло в спорах, перебрали всех известных людей, но так и не нашли человека, способного противостоять Спартаку. Тогда поднялся принцепс* сената - умудренный опытом Луций Валерий Флакк:
- Уважаемые отцы народа, видимо, мы зашли в тупик, и я не нахожу в этом ничего удивительного. Мы уже отправляли на войну с рабами Клавдия, Вариния, Геллия и Лентула; как они сражались с гладиаторами, вы прекрасно знаете. В Риме давно ходят слухи, что сенат не способен назначить человека, сумеющего разбить рабов, а посылает одних лишь бездарностей. Теперь положение еще хуже - говорят, Спартак ведет на Рим сто двадцать тысяч рабов. Если избранный нами военачальник опять потерпит поражение, неизвестно, устоит ли Рим. Но еще раньше нас растерзает собственный народ, положение которого уже сейчас достаточно плачевно. Если мы не можем найти достойной кандидатуры военачальника, не лучше ли поручить его избрание народу?
- Предложение хорошее, - согласился Гней Анфидий Орест. - Думаю, оно удовлетворит и самых мужественных из нас, так как среди них не нашлось желающего возглавить легионы, и самых осторожных, так как снимает с сената всякую ответственность за неудачу избранного. Но как воплотить это в жизнь?
- Проще простого, - вновь подал голос Валерий Флакк. - Через пять дней - выборы преторов. Объявим, что на войну с рабами отправится кандидат, набравший наибольшее количество голосов.
- Не упустим ли мы драгоценное время? - усомнился Публий Пет. - Ведь рабы не будут стоять на месте целых пять дней.
- Мы не будем терять ни минуты, - уверил принцепс. - Пусть каждый из нас отправится собирать легионеров, где только возможно. Откройте оружейные и продуктовые склады и все, что там найдете, несите на Марсово поле. Избранный через пять дней претор должен получить войско, не испытывающее нужды ни в чем.
Мудрое решение сената привело к неожиданным результатам. За четыре дня до выборов половина претендентов в преторы сняла свои кандидатуры, причем устранились те, кто имел некоторый опыт в военном деле. Римляне и вовсе впали в уныние, но за три дня до выборов неожиданно выставил свою кандидатуру Марк Лициний Красс.
Если бы статуя богини Беллоны вдруг ожила и метнула копье, римляне удивились бы меньше, чем поступку Красса. Достаточно сказать, что Красс, будучи самым известным человеком в Риме, долгие годы не участвовал в политической жизни государства, никогда не претендовал на выборные должности и почти не появлялся в сенате.
Что же заставило Красса отказаться от спокойной жизни и толкнуло навстречу опасностям самой трудной и неблагодарной войны?
Как ни странно, самое большое влияние на решение богача оказали успехи Гнея Помпея в Испании. Благодаря деньгам, уму, красноречию Марк Красс стал весьма весомым человеком в Риме. Его боялись и уважали, с ним считались и народные трибуны, и консулы, и сенаторы, но - увы - в воинской доблести молодой Помпей давно обошел бесстрашного соратника Суллы. Красс же не хотел быть вторым ни в чем.
Взяться за опасное дело Красса подтолкнул и денежный интерес. Армия Спартака топтала его поля, виноградники и оливковые рощи, разоряла виллы, разбросанные по всей Италии. Его тщательно отобранные рабы - гордость и пример для всех - уходили в лагерь мятежника. Уничтожался многолетний труд Красса, смысл его жизни и залог высокого положения. Подобное Красс терпеть больше не мог.
Марку Крассу даже не пришлось тратиться на подкуп избирателей, склонять на свою сторону политические партии. Во-первых, не было желающих ввязываться в тяжелую и позорную войну с рабами, в которой даже победа не принесет большой славы. Во-вторых, Рим верил в решимость и военный талант Красса. Да и как не поверить, если любое дело, за которое он брался, было "обречено" на успех.
Сорокатрехлетний Марк Красс победил на выборах с громадным перевесом. Среди прочих поздравить его пришел Луций Валерий Флакк.
- Марк Лициний Красс, однажды ты уже спас Рим: десять лет назад у Коллинских ворот ты разбил самнитов - злейших врагов римлян. Теперь новый, еще более страшный и многочисленный враг угрожает Вечному городу. И вновь его жизнь или смерть в твоих руках, Марк Красс.
- Слишком трагично звучат твои слова, уважаемый принцепс. Не преувеличиваешь ли ты силу горстки беглых рабов?
- Поверь, претор, все обстоит именно так. Впервые со времен Ганнибала Рим вынужден сражаться не ради славы и новых земель, но ради собственного спасения. Во главе рабов стоит человек, который, будь он свободным, мог бы сравняться с Александром, Пирром и Ганнибалом. Он сумел превратить толпы гладиаторов и пастухов в войско, с легкостью разбившее две римские консульские армии. С таким противником действуй очень осторожно, не ввязывайся в битву, если не будешь уверен в победе. Сенат поручает тебе защищать Рим, а с рабами поможет расправиться Помпей. У него в Испании война подходит к концу.
При всей своей опытности Луций Флакк напрасно упомянул об удачах Помпея. Это отнюдь не добавило благоразумия вновь избранному претору.
Крассу удалось собрать шесть легионов, но эти тридцать тысяч воинов были жалкой пародией на непобедимые римские армии. В это время Рим продолжал вести войны за пределами Италии: Помпей сражался в Испании с Серторием, а затем с его преемником Марком Перпеной; Марк Лукулл наводил порядок во Фракии, а Луций Лукулл бесстрашно преследовал Митридата и армянского царя Тиграна. Все лучшие воины Рима сражались под началом этих военачальников. Марку Крассу достались в основном лишь нищие голодные плебеи, вольноотпущенники и прочий сброд. Таких легионеров раньше даже не призывали на службу, а сами они и не взяли бы в руки меч, если бы не находились сейчас на грани голодной смерти. У другого на месте Красса опустились бы руки, но богач прекрасно понимал положение вещей и не требовал невозможного. Почти целиком на свои средства Красс вооружил легионы, снабдил их продовольствием и повел навстречу врагу.
По дороге к нему присоединились десять тысяч легионеров, оставшихся после поражения консульских армий. Таким образом, к границе Пицена Красс приблизился во главе сорокатысячной армии. Здесь претор остановился, намереваясь в случае необходимости закрыть рабам дорогу на Рим. Своему легату Муммию Красс приказал с двумя легионами следовать за Спартаком.
- Ты должен идти по пятам рабов, но не вступать в сражение, - строго наказал претор своему легату. - Ежедневно посылай ко мне двух человек - утром и вечером. Через них сообщай обо всех действиях Спартака. Старайся по возможности брать в плен рабов из числа посланных за продовольствием или просто отставших. Все, что узнаешь у пленных относительно планов гладиаторов, немедленно сообщай мне.
Муммий довольно быстро нашел войско Спартака и десять дней следовал за рабами, в точности исполняя приказ претора. На одиннадцатый день от гладиаторского войска откололась примерно тысяча человек и осталась стоять на дороге. Остальное войско ушло вперед.
Остановился и Муммий с двумя легионами, разбив недалеко от неприятеля лагерь. Утро следующего дня не принесло никаких изменений: Спартак, как донесла разведка, ушел вперед, а отколовшаяся часть его войска продолжала стоять на пути римлян.
Муммий не знал, на что решиться: с одной стороны, претор запретил ему вступать в битву, с другой стороны, отряд мешает преследовать Спартака. Его, конечно, можно обойти стороной, но глупо оставлять у себя в тылу врага, если его можно с легкостью уничтожить.
Рабы не выдержали первых же ударов римлян и, лениво отбиваясь, начали отступать. Легионеры Муммия, предчувствуя легкую победу, усилили натиск. Преследуя рабов, они расстроили свои ряды, часть их в надежде на добычу устремилась в гладиаторский лагерь. Увлеченные преследованием противника, римляне не сразу заметили, как из-за холмов вышли стройные ряды гладиаторов; еще одна колонна врагов появилась из ближайшего леса. Ликторы Муммия затрубили отход, но было уже поздно: рабы со всех сторон набросились на легионеров, чей боевой опыт у многих исчислялся несколькими часами. Бросая оружие и походные мешки, воины легата обратились в бегство. От полного уничтожения их спасло лишь то, что у рабов не было конницы.
Еще один день Муммий потратил на то, чтобы собрать разбежавшиеся легионы. С такими вояками легат не мог преследовать Спартака, и он принял единственно верное решение - вести свое "храброе воинство" к Крассу.
Претор долго и терпеливо слушал легата. По мере приближения рассказа к концу все больше хмурились брови Марка Красса, нервно подергивалась щека.
- Как же ты допустил такой позор? - спросил Красс Муммия, когда тот закончил горестное повествование. - Предположим, тебя заманили в засаду, на войне всякое случается. Допустим, враги сильнее, но ведь у тебя были еще два пути: умереть или отступить более-менее организованно.
- Рабов было тысяч пять, не больше. Спартак с основными силами ушел на юг. С ними можно было бороться, и даже успешно, но только не с такими легионерами, - оправдывался Муммий. - Меня победила не сила рабов, но трусость собственных легионеров. Проклятые плебеи повернули вспять, едва мечи гладиаторов коснулись их щитов. С таким войском и тебя, претор, постигнет участь Геллия и Лентула.
- Это мы еще посмотрим... - голос Красса не предвещал ничего хорошего. - Легат, какая когорта покинула поле боя первой?
- Где тут разберешься: бежали все, кроме ветеранов.
- И все же найди виновных, Муммий, иначе наказаны будут оба твоих легиона. Мне бы не хотелось быть излишне жестоким.
Мимо военачальников устало брели участники неудачного сражения с рабами. Взгляд Красса вдруг остановился на одном из легионеров. По его развязной походке и лицу было видно, что воин успел залить горечь поражения доброй порцией вина.
- Эй, легионер, где твой меч? - спросил претор.
- Там, на поле... - неопределенно махнул рукой воин и, стараясь ступать как можно ровнее, двинулся дальше.
- Муммий! - рявкнул позеленевший от злости Красс. - Через два часа когорта, первой показавшая спину врагу, должна стоять впереди строя. Кроме провинившейся когорты, там должны быть все потерявшие или бросившие оружие.
В означенное претором время огромным квадратом выстроились все восемь легионов. В центре его стояла третья когорта Умбрийского легиона Муммия. Хотя часть легионеров когорты полегла в бою или разбежалась по домам, на их место встали те, кто потерял при бегстве оружие. В итоге их число составило пятьсот человек.
Марк Красс окинул презрительным взглядом провинившихся легионеров. Вдруг гримаса отвращения на лице претора сменилась удивлением: в первом ряду когорты стоял центурион Рутилл. С большим трудом Красс отвел свой взгляд от прославленного легионера, отмеченного за храбрость самим Суллой, и обратился к легионам:
- Воины! Мы явились свидетелями неслыханного позора: римские легионеры бежали от врагов. Я мог бы понять подобные действия, если бы противником был Ганнибал, Серторий или Митридат. Увы! Причиной их позорного бегства явилась толпа рабов и гладиаторов. Как же мне поступить с этими презренными трусами, чтобы смыть оскорбление, нанесенное римскому оружию?
- Марк Красс, ты недооцениваешь своего соперника, - подал голос Публий Пет. - Гладиаторы научились сражаться не хуже Митридата, и от них бежали уже два консула. Не думаю, что эти несчастные воины, попавшие в засаду, заслуживают сурового наказания.
- Я не отвечаю за действия Геллия и Лентула; пусть их оценят римский сенат и народ. Я не могу судить легионеров, которые были в подчинении у консулов, но эти предатели, - Красс кивнул в сторону третьей когорты, - шли под моими знаменами. Их страх и малодушие ложатся пятном на всех нас. Если оставить без внимания то, что римский легионер бежит при виде раба и бросает оружие предков вместо того, чтобы разить им врагов, нам никогда не победить Спартака. Лично я не хочу разделить участь своих предшественников: Клавдия, Вариния, Геллия, Лентула; да и Рим не может позволить себе такую роскошь, как еще раз потерпеть поражение от гладиаторского войска. Ведь мы - последняя надежда оставшихся в городе матерей, сестер, детей и стариков. Разобьют нас рабы - и путь им к нашим очагам, к самому сердцу народа и государства свободен. Ради спасения Вечного города я больше не намерен терпеть позорного бегства и трусости. Дарованной сенатом властью я, Марк Красс, приказываю наказать предателей по обычаю наших предков. Пусть ликторы разделят их на десятки и подготовят к децимации. Эта суровая мера послужит уроком для всех, кто сомневается в силе римского оружия и собственном мужестве.
Мертвая тишина воцарилась на огромном пространстве, занятом десятками тысяч легионеров. Каждый римлянин знал о существовании этого жестокого наказания, но оно не применялось уже более столетия. Легионеры про себя задавались вопросом: соответствует ли суровость наказания вине их товарищей?
Наконец слова попросил военный трибун, под началом которого состояла когорта, запятнавшая себя бегством с поля боя.
- Говори, трибун, - разрешил Красс, - но предупреждаю: мое решение непреклонно, и какие-либо просьбы бесполезны.
- Претор! Я прошу милости не для себя и не для этих трусов - они заслужили децимации. Но среди них стоит центурион Марк Рутилл, участник пятидесяти восьми битв. Дважды он был награжден гражданским венком, стенной венок принял из рук Луция Корнелия Суллы при взятии Афин. Последним покинул поле боя доблестный центурион и в нынешнем сражении. Скажи, Марк Красс, заслужил ли сей ветеран позорной смерти?
- Да, заслужил. Ибо первое дело центуриона - вести за собой легионеров, а уж затем самому рваться в бой. Какой толк, что Рутилл стойко сражался, если его центурия побежала первой и увлекла за собой остальных?
- Возможно ли одному человеку остановить табун диких лошадей? - в волнении спросил трибун. - Разве ты не видишь, претор, какие недостойные и трусливые люди попали под его начало...
- Трибун, я не нуждаюсь в твоей защите, - подал голос Рутилл. - Претор прав, я виновен и готов нести заслуженное наказание. Об одном лишь прошу: пусть позор и смерть отмеченных жребием не будет напрасной. Я готов положить свою голову под топор немедленно, если это поможет, наконец, восстановить железную дисциплину в легионах и уничтожить Спартака.
- Благодарю, центурион, ты понял то, чего не смог понять трибун. Пусть жребий по воле богов решит, кому суждено лечь под топор ликтора. Буду рад, если тебя, Марк Рутилл, минет ужасная участь.
Страшное наказание - смертная казнь каждого десятого из провинившихся - давно не применялось в Риме, и легионеры отказывались верить, что такое возможно. Однако, повинуясь претору, беглецов разделили на десятки и бросили среди них жребий. Согласно древним правилам, пятьдесят самых невезучих ликторы сначала принялись избивать розгами. Мало кто верил, включая и подвергшихся наказанию розгами, что децимация закончится для них смертью. Всем казалось, что в последний миг Красс поднимет руку и прекратит эту страшную процедуру.
Но вот принесли огромную дубовую колоду; возле нее встали два ликтора с топорами. Словно в кошмарном сне, смотрели римляне, как их товарищи клали головы на колоду и через мгновение лишались их. Пятьдесят человек, со всех ног бежавших от рабов, стремясь спасти свою жизнь, позорно лишились ее от рук своих товарищей.
Рутиллу повезло, боги уберегли его от смертельного жребия. Но в глазах старого воина было не меньше печали и горечи чем на лицах обреченных. Центуриона и остальных, оставшихся в живых легионеров третьей когорты, перевели до окончания войны в обоз. Трусы не имели права защищать свою родину с мечом в руке.
Справедливо ли поступил Красс? Действия его оценивались неоднозначно; большинство порицало жестокое убийство сограждан, но отныне легионеры боялись своего военачальника больше, чем войска гладиаторов.
| |
 | |  |
|
 | Профиль |  |
| Salve: Hostis
Полное имя: Hostis
Ты здесь: -й день
Личные сообщения
Дата: 25.04.2024
Твой браузер:
Твой IP Адрес: 18.116.42.208
| |
 | |  |
|
Главная страница
